Давным давно, в сентябре 1972 года один маленький, очкастый и толстый мальчуган впервые пошел в школу! Хотя ему до положенного школьного возраста оставалось еще несколько дней, но, понятное дело, администрация 19-й средней школы города Таллинна не стала чинить препятствий, тем более, что записывать его в первый класс приходила мама, имеющая …некоторый авторитет среди городской номенклатуры. И вот утром наступившего праздничного дня за ним явился высоченный и ужасно взрослый, как ему тогда казалось, старшеклассник. Он взял мальчишку за руку и повел в школу

Первоклашка страшно трусил и волновался, зажав в потном кулачке гигантский букет гладиолусов, размером чуть ли не с него самого. Мама с бабушкой клятвенно обещали встретить его после уроков, но какое-то тревожное чувство не отпускало его все равно. Его коленки дрожали, когда они со старшеклассником вошли в празднично украшенную, пахшую свежей краской после ремонта школу. Тот отвел его к другим первоклашками, и, сразу забыв о перепуганном новоявленном школяре, тут же смылся курить в туалет. Наш подстриженный, чистенький толстячок в новой, непривычной форме, прижавшись к стене стоял ни жив ни мертв, глядя широко раскрытыми глазами на носящихся и галдящих вокруг него учеников постарше. Очки в толстой роговой оправе то и дело риходилось поправлять, так как они сползали по вспотевшему носу вниз. Но вот к нему подошла какая-то строгая тетя в старушечьем платье, оказавшаяся учительницей, и, спросив, как его зовут, отвела его к группе таких-же, как он, детей, поставив его в пару с девочкой в белых гольфиках, голова которой была украшена огромным, размером с большой торт, белоснежным бантом. Дети взялись за руки и пошли за учительницей. Рука у девочки была маленькая, горячая и тоже вспотевшая. Учительница завела детей в светлый, с высоченными потолками, класс, где рассадила новоявленных учеников по партам. Парты были старые, покрытые толстым слоем бледно-зеленой краски, скрывающей различного содержания надписи, за много лет сделанные многочисленными перьями, шариковыми ручками, иголками и другими подручными средствами предыдущих поколений учащихся. Краска кое-где, высыхая, застывала подтеками по краям, и эти не до конца засохшие мягкие капли было приятно сдирать ногтями. Но наш первоклашка этого еще не знал, так же как не знал, что под доску парты и под сидения в школе полагается прилеплять использованную жевательную резинку, которую уже невозможно вторую неделю на ночь класть в стакан с водой, подобно бабушкиной челюсти. Он не догадывался, как будет сердиться бабушка, пытаясь отчистить от его школьных, блестящих на попе брючишек окаменелую жвачку. Он еще не знал, как списывать у соседа, как писать шпаргалки мелким почерком, как аккуратно подправлять оценку в дневнике лезвием от бритвы «Нева», как дергать одноклассниц за косы, и ставить им подножки так, что бедные девчонки с грохотом летели в угол и потом тихонько плакали. Он еще не имел понятия, каким ужасным ударом для его неокрепшей психики окажется самая первая двойка, что, увидев красную "пару" в своем дневнике, его глаза наполнятся слезами, и он еще долго после уроков будет хлюпать носом, бредя домой с повешенной головой. И даже не подозревал, как наплевательски и с юмором будет относиться к этим двойкам в старших классах. Он не мог предвидеть, как некоторые одноклассники будут доводить его, нескладно обзывая гердосом-паровозом, очкаритой и жиртрестом. Он бы не поверил, если бы ему сказали, что первую сигарету и первый стакан кислющего вина «тамянки» он попробует именно в школе, что именно в этой школе он впервые влюбится в девочку из младшего класса. Он даже и представить не мог, что он проучится в этой школе все десять лет и все десять лет будет ездить на трамвае номер четыре ровно семь остановок за ровно двадцать две минуты от дома до школы, а после уроков обратно. Ему было ни за что не догадаться, что в с восьмого класса он будет устаивать школьные дискотеки и это станет даже на какое-то время его второй профессией, а на «диско в 19-й» будут ломиться множество друзей из других школ, но на дверях их будет жёстко отфильтровывать «фейсконтрольщица» завуч Наталья Васильевна Обрезкова. И разве мог этот мальчик подумать, что, после школы, он оденет военную форму и пойдет отдавать долг Родине, и будет отдавать его, даже дольше, чем положено, насолив командованию и приезжему начальнику Особого отдела. Но тогда, первого сентября семьдесят второго, перепуганный очкастый малец еще ни о чем подобном и думать не мог, послушно сидя за партой с ровно сложенными перед собой руками и слушая Веру Васильевну, учительницу первую свою...